"Дмитрий Иванович Писарев. Писемский, Тургенев и Гончаров"
Страница: 1 2 [ 3 ] 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
ыставке есть несколько подобных картин: тут, положим,
художник нарисовал палитру, карандаш и куски красок; в другом месте -
корзину с цветами или разрезанный арбуз; в третьем - портрет какого-нибудь
господина, у которого бобровый воротник и пуговицы на шинели выделаны так
тщательно, что не знаешь, портрет ли это или вывеска меховщика. Ах, как
натурально, - скажете вы, но представить себе, чтобы художник, рисуя все эти
прелести, что-нибудь думал или чувствовал, вы решительно не будете в
состоянии. Вы увидите, что такой-то господин хорошо составляет краски и
ловко владеет кистью, но человеческого характера этого господина вы не
увидите; ни мысли его, ни чувства вы не уловите; отходя от картины, вы
будете вправе сказать, что такой-то NN тратит свое замечательное уменье на
совершеннейшие пустяки; почему это происходит - на это могут быть многие
причины: или г. NN не настолько умен, чтобы составить в голове своей план
картины, или не настолько развит, чтобы уметь обставить свою идею, или не
настолько впечатлителен, чтобы нечаянно наткнуться на сюжет и, почти помимо
собственной воли, выносить и взлелеять его в груди. Во всяком случае, этот
NN - художник только наполовину, настолько же, насколько может быть назван
художником повар, отлично изготовивший кулебяку. Г. NN совершенно волен
рисовать палитры, арбузы и меховые воротники всех цветов и достоинств, но
мы, зрители, также совершенно вольны восхищаться или не восхищаться его
малеваниями.
Перенесем теперь то, что было, сказано о живописи, на поэзию. К
сожалению, область поэзии в некоторых отношениях далеко не так обширна, как
область живописи. Вы можете, например, нарисовать картину, не выразив ровно
никакой идеи и никакого чувства; эта завидная привилегия совершенно
отнимается у вас, когда вы берете орудием своим - слово; тогда надо
непременно что-нибудь сказать; читая самое наглядное описание какого-нибудь
плетня или огорода, читатель никак им не удовлетворится, а все будет
спрашивать: что же дальше? Если же вы ему ничего дальше не дадите, то он
подумает, что вы над ним подшутили, и, чего доброго, найдет вашу шутку
довольно плоскою. На этом основании каждый поэт, как бы он ни дорожил своею
художническою свободою и как бы ни был ему враждебен элемент мысли,
старается, чисто для приличия, прикинуться в своих произведениях мыслящим и
чувствующим. Никто, конечно, не упрекнет гг. Фета, Мея и Полонского в том,
чтобы они были глубокие мыслители, а между тем и в их лирических
стихотворениях есть подобия мыслей и чувств; случается, правда, что вы
прочтете маленькое стихотворение в три-четыре куплета и тотчас же забудете
его, как забываете докуренную сигару; но зато это стихотворение
подействовало на вашу нервную систему почти так же, как сигара; первые два
стиха подкупили вас своею благозвучностью, первые четыре рифмы убаюкали вас
своим мерным падением, и вы дочитываете до конца, находясь в состоянии
приятной полудремоты и потеряв всякую способность, да и всякое желание
отнестись критически к прочитанному произведению.
Страница: 1 2 [ 3 ] 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
