"Эрнст Теодор Амадей Гофман (1776— 1822)"
Страница: [ 1 ] 2
Эрнст Теодор Амадей Гофман (1776— 1822) — талантливейший из немецких романтиков, чья творческая деятельность совпала с периодом, когда феодальная Европа, до основания потрясенная французской революцией и завоевательными походами Наполеона, делала все возможное, чтобы повернуть колесо истории вспять, реставрировать старые порядки.
Но искоренить свободолюбивые настроения невозможно было даже в Германии, раздробленной на множество мелких княжеств, где все еще господствовала средневековая иерархия, поддерживались архаические отношения. Романы и сказки Гофмана с их причудливым смешением трагического и комического, возвышенного и низменного, фантастики и реальности отражали в своеобразной форме противоречия самой действительности. Разносторонне одаренный художник — поэт, композитор, рисовальщик, театральный деятель, Гофман до конца дней своих вынужден был тянуть лямку судейского чиновника и перебиваться грошовыми уроками. Хорошо сказала о нем писательница Вера Смирнова: «В самом Гофмане жило два человека: один был советник юстиции, немец до мозга костей, умный, трудолюбивый и честный чиновник, которому только чувство юмора мешало сделаться обывателем. Другой был «странствующий энтузиаст», художник в самом широком смысле слова: поэт, музыкант, живописец, сумасброд с огненным воображением, которого только любовь к искусству удерживала от безумств. Им было трудно ужиться рядом. Однако они прожили вместе до последнего дня».
Мучительная двойственность не могла не наложить отпечатка на творчество Гофмана.
Возвышающее душу искусство и мелкотравчатый, филистерский быт, враждебный музыке и поэзии; непризнанный одинокий художник, витающий в мире грез, и пошлое, мещанское окружение, которое держит его в плену и унижает на каждом шагу; романтик-энтузиаст, бескорыстный мечтатель, находящийся в вечном разладе с жизнью,— эти коллизии встречаются почти во всех произведениях Гофмана. Нечто подобное он испытал на собственном горьком опыте и перенес в свои книги, доведя до фантастической гиперболы. Отсюда и «двуплановость» его поэтического видения, и трагические взаимоотношения искусства и жизни как главная тема творчества.
Гофман не устает преследовать филистерство, разоблачать показные добродетели и мнимые ценности, на которых держится существующий миропорядок. Филистерство — не только мещанское бытие и сознание. Для Гофмана это собирательное понятие, олицетворяющее духовную нищету и физический гнет.
* «Целого арсенала нелепостей и чертовщины еще недостаточно, чтобы вдохнуть душу в сказку, если в ней не заложен глубокий замысел, основанный на некоем философском взгляде на жизнь»,— писал Гофман в предисловии к сказочной повести «Принцесса Брамбилла» (1821).
Глубокий замысел таится в каждой его сказке, и в сказочных образах выражены сатирические обобщения. При этом волшебные метаморфозы происходят не с мифическими героями, а с самыми обыкновенными людьми, живущими в обыкновенных городах, в окружении обыкновенных вещей. Фантастика вырастает из самой действительности и становится как бы ее продолжением.
Страница: [ 1 ] 2
