"Игорь Северянин, Оскар Уайльд и феномен эстетизма в мировой культуре конца XIX - начала XX века"
Страница: 1 2 [ 3 ] 4 5 6 7
как мы увидим, для эстетики и творчества Игоря Северянина) являлась глубоко продуманная и разработанная им теория (и философия) красоты. Уайльд считал, что нет ничего выше совершенства красоты, ощущения, испытываемого при виде зрелища, каким бы оно ни было. Именно философия красоты является философией творчества (и жизни) Уайльда. Уайльд создавал миф прежде всего из своей собственной жизни. Он обожествлял себя как Творца Красоты, отнюдь не из гипертрофированного эгоизма. «Я был символом искусства и культуры своего века, ? пишет он в «De Profundis». ? ...Все, к чему бы я ни прикасался, ? будь то драма, роман, стихи или стихотворение в прозе, остроумный или фантастический диалог, ? все озарялось неведомой дотоле красотой... Я относился к Искусству как к высшей реальности, а к жизни ? как к разновидности вымысла; я пробудил воображение моего века так, что он и меня окружил мифами и легендами»... [3]. Всё в Уайльде, начиная с его внешности и одежды и кончая неиссякающим остроумием, волновало воображение современников. «Принц Парадокс» обладал природным артистизмом, страстью к позе, подчеркнутым аристократизмом, унаследованными от матери и воспитанными с детства. Это позволило Уайльду блестяще играть роль апостола Красоты. Экстравагантный костюм, который помог Уайльду завоевать Лондон: короткая бархатная куртка, короткие ? до колен ? атласные штаны, жилет в цветочках, лакированные туфли с серебряными пряжками, берет на длинных каштановых кудрях, лилия или подсолнух в руке ? призван был эпатировать чопорную викторианскую публику и одновременно сеять интерес к его эстетизму. Северянин многое позаимствует у Оскара Уайльда. Правда, бархатную куртку Уайльда заменит бархатный плащ, ? но экстравагантность останется как ведущий принцип облика, манер и костюма. Отныне плащ мой фиолетов, Берета бархат в серебре. Я избран королем поэтов На зависть нудной мошкаре. («Рескрипт короля») Берет и лилия в петлице или в руке полностью перейдут от Уайльда к Северянину, при этом лилия станет цветком-символом в его лирике, а лилейно-лиловые тона будут доминировать в его колористике. Конечно, ни берет, ни лилия не были, в отличие от викторианской эпохи с ее чопорностью, элементами эпатажа (эпатажа не занимать было футуристам), и все-таки то, что мы знаем об Уайльде, помогает полнее представить облик русского Уайльда - Северянина. Вскоре (так же, как и у футуристов) на смену этому маскарадному одеянию пришли безупречные сюртуки и фраки, живописные плащи с атласными подкладками, ослепительной белизны сорочки с жабо, элегантный цилиндр, трости. Он стал настоящим dandy. Подобными dandy (каждый по-своему) были и Брюсов, и Северянин, и Маяковский. Без фразы \"Iput my genius to life ?I put only my talent into literature\" («Я отдал мой гений жизни ? и только мой талант я отдал литературе») ? не обходится ни одно упоминание об Уайльде. В разное время Уайльда называли имморалистом (А. Жид), гедонистом (И.Аксельрод), эстетом (И. Северянин), борцом с викторианской моралью (М.
Страница: 1 2 [ 3 ] 4 5 6 7
