"Роберт Луис Стивенсон"
Страница: 1 2 [ 3 ] 4
однако я не мог примирить эти наклонности с моим настойчивым желанием держать голову высоко и представляться окружающим человеком серьезным и почтенным. Поэтому я начал скрывать свои развлечения, и к тому времени, когда я достиг зрелости и мог здраво оценить пройденный мною путь и мое положение в обществе, двойная жизнь давно уже стала для меня привычной. Немало людей гордо выставляли бы напоказ те уклонения со стези добродетели, в которых я был повинен, но я, поставив перед собой высокие идеалы, испытывал мучительный, почти болезненный стыд и всячески скрывал свои вовсе не столь уж предосудительные удовольствия.
Как и романтики, Стивенсон признает, что недостатки человека могут оказаться продолжением его достоинств:
Таким образом, я стал тем, чем стал, не из-за своих довольно безобидных недостатков, а из-за бескомпромиссности моих лучших стремлений те области добра и зла, которые сливаются в противоречиво двойственную природу человека, в моей душе были разделены гораздо более резко и глубоко, чем они разделяются в душах подавляющего большинства людей. Та же причина заставляла меня упорно и настойчиво размышлять над тем суровым законом жизни, который лежит в основе религии и является самым обильным источником человеческого горя.
Стивенсон продолжает и тему, начатую еще Мэри Шелли, - тему гордыни человеческого разума и неспособности его предусмотреть последствия своих действий. Изобретая свой эликсир, Джекил понятия не имеет, чем это кончится. Стивенсон вовсе не отрицает науку – он отрицает то употребление науки, на которое способны люди, преследующие безнравственные цели.
Зло у Стивенсона оказывается куда более активным принципом, нежели добро. Джекил создает злого, а не доброго своего двойника. Зло, свободное от угрызений совести, не связанное ограничениями морали, всегда готово начать независимую жизнь. Стивенсон и его герои отдают себе отчет в привлекательности не только чувственных наслаждений, доставляемых злом, но и в парадоксальном ощущении свободы, которое появляется у порабощенного злом человека – свободы от угрызений совести, свободы от внутреннего страха ответственности за свои поступки. Хайда пугает только угроза его жизни и ничего больше.
Зло у Стивенсона, как и зло у Шекспира, Байрона, Мэри Шелли, нельзя выпустить из бутылки «чуть-чуть». Добровольно совершенное зло, которому человек не желает по-настоящему противостоять, превращает человека в своего раба, о чем прямо и говорит Джекил. Начав с «довольно безобидных недостатков» (мы можем легко догадаться, что речь идет о жажде наслаждений сексуальных), Джекил в образе Хайда доходит до бессмысленной жестокости к маленькой девочке и чудовищного убийства сэра Кэрью. (Интересно поразмыслить о том, насколько в образе маленькой девочки, которую послали за врачом, у Стивенсона отразились воспоминания о чтении Достоевского, у которого в «Преступлении и наказании» фигурируют несколько маленьких девочек, жертв нищеты, жестокости и сексуальных домогательств или преступлений.) Зло полностью овладевает тем, кто добровольно готов выпустить его на свободу.
Страница: 1 2 [ 3 ] 4
