"Юность Александра Ивановича Герцена"
Страница: 1 2 [ 3 ]
«Ох, уж и ты-то как состарился,— прошамкала она,— я по поступи тебя только узнала…».
Прежний староста, проданный вместе с селом, едва признал Герцена, но, признав, «снял шляпу и низко кланялся». И пока Герцен, отъезжая медленно, все оглядывался — на обновившееся Васильевское и на свое прошлое,—староста все стоял «на том же месте и смотрел» вслед, изредка кланяясь.
Так и осталась в памяти Герцена эта одинокая фигура, этот последний свидетель минувшего детства и отрочества.
Растаяло в вечерней дали это видение прошлого — и канула навсегда счастливая пора детских вопросов. Назад не вернуться, прошлого не изменить, ничего в нем поправить нельзя. Только можно еще и еще раз вызвать из глубин памяти давние образы. В 1853 году, когда Герцен писал эту часть «Былого и
дум», многое превратилось действительно в тени: умер отец, утонули мать и сын, умерла жена, умерли многие из друзей, путь на родину для «государственного преступника» был закрыт, а имя его, но повелению императора, жандармы пытались соскоблить со страниц истории русской литературы.
Почему же жизнь его сложилась таким образом? Разумеется, судьба — это характер; но какие силы формировали будущего революционера, а не преуспевающего чиновника и верного государева слугу?
Страница: 1 2 [ 3 ]
