Пушкин "Евгений Онегин" - сочинение "Автор 2"
Страница: 1 [ 2 ] 3ий, то ли записывает и сочиняет одновременно; в эту романную даль А. зовет за собой и читателя.
Время и пространство, в котором живет А., не совпадает с тем временем и пространством, в каком действуют остальные герои. Постоянно вторгаясь в повествование, ироничный А. создает иллюзию естественного, предельно свободного течения романной жизни. Рассуждения о поэтической славе («Без неприметного следа / Мне было б грустно свет оставить»), о неприступных красавицах, на чьем челе читается надпись ада «Оставь надежду навсегда» (гл. 3, стр. XXII— XXIII), о русской речи и дамском языке (XXVIII—XXX), о любви к самому себе (гл. 4, стр. VII, XXI, XXII), о смешных альбомах уездных барышень, которые куда милее великолепных альбомов светских дам (cтp.XXVIII— XXIX), о предпочтении «зрелого» вина бордо — легкомысленному шипучему аи, обращение к «Зизи, кристаллу души», прямая полемика с В. К. Кюхельбекером о торжественной оде и унылой элегии, косвенная полемика с Вяземским и Баратынским о зимнем пейзаже в русской поэзии (гл. 5, стр. I—III), — все это не только вводит в мир романа все новые и новые пласты «реальности» и «культуры», не только окружает его плотной дымкой литературных, политических, философских ассоциаций. Куда важнее, что есть посредник между условным пространством, в котором живут герои, и реальным пространством, в котором живет читатель. Этот посредник — А.
Нельзя сказать, что он не меняется от главы к главе, даже от строфы к строфе. Начав действовать в одном смысловом «поле» с Онегиным, А. постепенно перемещается в смысловое «поле» Татьяны Лариной; его идеалы постепенно становятся более патриархальными, национальными, «домашними». Но эти перемены происходят подспудно, они скрыты под покровом насмешливой интонации. Только в финале 5-й главы намечается определенный перелом. А. — пока в шутку — сообщает читателю, что впредь намерен «очищать» роман от лирических отступлений. В конце 6-й главы (стр. XLIII) эта тема развита вполне серьезно; А. перестает без конца вспоминать о своих прошлых чувствованиях и впервые заглядывает в собственное будущее: «...лета к суровой прозе клонят Ужель мне скоро тридцать лет?» Приближается зрелость. Близится перелом в душевной жизни А. — и вместе с ним меняются внешние обстоятельства; А. снова «В шуме света»; изгнание окончилось. Об этом сообщено так же, как сообщалось об изгнанничестве, в форме намека: «...с ясною душою / Пускаюсь ныне в новый путь Не дай остыть душе поэта В мертвящем упоенье света, / В сем омуте, где с вами я / Купаюсь, милые друзья!» (стр. XLV—XLVI).
А. и Муза. Последняя, 8-я глава дает совершенно новый образ А., как дает она и новый образ Евгения Онегина: А. и герой, одновременно разочаровавшиеся в «наслажденьях жизни» в начале романа, одновременно начинают новый виток судьбы — в его конце. А. многое пережил, многое познал; он обращается к истоку — лицейским дням, когда ему открылось таинство Поэзии. «В те дни, когда в садах Лицея / Я безмятежно расцветал...» (стр. I).
Воспоминание об этих днях окрашено легким юмором, — но одновременно пронизано и мистическим трепетом.
Страница: 1 [ 2 ] 3
