"Дмитрий Андреевич Фурманов"
Страница: [ 1 ] 2
Дмитрий Андреевич Фурманов (1891 —1926), сын трактирщика, владельца чайной, из заштатного города Середы (ныне город Фурманов Ивановской области), студент-филолог Московского университета в 1914—1915 годах, брат милосердия (санитар) на фронтах первой мировой войны, и сам был натурой ищущей, мечтательной, готовой, как говорят, обменять корни на крылья, на мечты.
Ему нелегко было определиться в событиях революции, когда рушился старый уклад, исчезала былая законопослушность народа. В принципе он был рад этому, как тогда говорили, «пробуждению народа», но рад несколько теоретично, не представляя, что несет с собой «русский бунт». В 1915 году, попав в Киев, где в 1911 году был убит премьер-реформатор П. А. Столыпин, Фурманов задумался о путях обновления России: «Видел памятник П. А. Столыпину. Стоит он во весь рост — со свитком в правой руке. А сбоку надписи. Одну я запомнил: «Вам нужны великие перевороты, а нам нужна великая Россия»,— красивая, но бессмысленная фраза, потому что великую Россию могут создать лишь великие перевороты, а для великих переворотов, в свою очередь, нужны и великие люди».
Человек с таким умонастроением не может держаться золотой середины, по-молчалински надеяться на умеренность и аккуратность. Особенно — в годы революции. И молодой Фурманов до 1919 года в Иваново-Вознесенске пережил увлечение анархизмом, был революционером-«максималистом». Слышны ли в нынешних дискуссиях аргументы Чапаева?
Последнее обстоятельство заставляет кое-что вспомнить. В повести А. Платонова «Котлован» есть сцена, косвенно затрагивающая «феномен Чапаева» как народного героя. Девочка Настя, имитируя правоверность, свою политическую «зрелость», заявила однажды строителям котлована: «— А я знаю, кто главный.
* — Кто же? — прислушался Сафронов.
* — Главный — Ленин, а второй — Буденный…»
Сейчас это заявление смешновато, в 30-м году оно страшновато, поскольку все знали, кто есть «Ленин сегодня». Но в самом деле — кто же уцелел из крестьянских вождей, самородков первого призыва к началу 30-х годов? Увы, судьба тысяч Чапаевых, крестьянских «красных генералов»—легендарного командарма Второй Конной Филиппа Миронова, уже в январе 1918 года приведшего на Дон целый полк с фронта и поставившего его под знамена революции, начдива Бориса Думенко, многих вожаков партизанских отрядов в Сибири, сражавшихся с Колчаком,— чаще всего была трагической. В атмосфере военного коммунизма, грубейшего насилия над крестьянством, даже средним, их колебания, здравые тревоги из-за той же продразверстки уже в 1920—1921 годах легко было выдать за сознательную измену, преступное малодушие. Чапаеву, погибшему в бою, не услышавшему несправедливого приговора ревтрибунала, как услышали его Ф. Миронов, Б. Думенко и др., в известном смысле «повезло». Фактически он да Семен Буденный, официально возвеличенный, «устрашавший» усами детвору предвоенных лет, остался в освещенном пространстве истории.
Роман Дм. Фурманова в тех условиях воспринимался — да и сейчас воспринимается — как весточка из легендарных времен.
Страница: [ 1 ] 2
