Камю "Посторонний" - сочинение "Проблема преступления и наказания в повести А. Камю «Посторонний»"
Страница: 1 [ 2 ] 3всего героя Камю характеризует фраза «это мне все равно» , которую он постоянно повторяет в различных вариациях. Он остается равнодушным даже к смерти собственной матери, впрочем, они давно перестали общаться, потому что им стало не о чем говорить друг с другом. Мерсо ведет себя совершенно отстранение даже на ее похоронах, так, словно это событие не имеет к нему никакого отношения. Зато он отмечает, как неестественно ведут себя окружающие. Например, его начальник, который не выражает соболезнований до тех пор, пока нет внешних атрибутов траура, или служащие, которые точно знают, что пристало и что не пристало делать во время траурной церемонии, или сосед, старик Саламано, тоскующий о пропаже собаки больше, чем о покойной жене.
Единственное, к чему Мерсо не утратил интереса, — это телесные и физические радости: еда, сон, отношения с Мари. Причем в его отношениях с девушкой абсолютно отсутствует эмоциональная привязанность. Настоящую радость Мерсо способен получить только от общения с природой — от жгучего солнца, от моря, от раскаленного песка, от ручья с холодной водой (всего того, что доставляло радость и самому автору).
В первой части своего произведения Камю, по сути, изображает человека абсурда. Мерсо ведет почти что «растительное» существование. Он растворен в природе, подчиняясь ее непонятной силе. В заключительной главе первой части происходит нечто необъяснимое: неожиданно даже для самого себя Мерсо убивает араба. Он рассказывает о совершенном убийстве так, словно не он сам нажимал на курок, а какая-то неведомая природная сила заставляла его. «Весь раскаленный знойный берег словно подталкивал меня вперед... Солнце жгло мне щеки, на брови каплями стекал пот. Вот так же солнце жгло, когда я хоронил маму, и как в тот день, мучительней всего ломило лоб и стучало в висках. Я не мог больше выдержать и подался вперед... Тогда, не поднимаясь, араб вытащил нож и показал мне, выставив на солнце. Оно высекло из стали острый луч, будто длинный искрящийся клинок впился мне в лоб... И тогда все закачалось.
Море испустило жаркий, тяжелый вздох. Мне почудилось — небо разверзлось во всю ширь, и хлынул огненный дождь. Все во мне напряглось, пальцы стиснули револьвер. Выпуклость рукоятки была гладкая, отполированная, спусковой крючок подался — и тут-то, сухим, но оглушительным треском, все и началось... Я понял, что разрушил равновесие дня, необычайную тишину песчаного берега, где мне совсем недавно было так хорошо. Тогда я еще четыре раза выстрелил в распростертое тело...» Эти четыре выстрела прозвучали так, словно Мерсо «стучался в дверь беды».
Герой попадает на скамью подсудимых. Он ничего не скрывает, наоборот, охотно помогает следствию. Но все факты, которые он излагает суду, истолковываются извращенно. Суд, по сути, превращается в спектакль, где герой чувствует себя «третьим лишним», его «отстраняют от дела, сводят к нулю», и ему остается только наблюдать за происходящим. Мерсо не узнает самого себя: его обыкновенная, ничем не примечательная жизнь перелицовывается в «житие злодея».
Страница: 1 [ 2 ] 3
