Замятин "Пещера" - сочинение "В двадцатом, сорок втором и... сегодня (По рассказу "Пещера" Е.И.Замятина)"
Страница: 1 [ 2 ]могу понять! Как же можно жить без веры? Как же?.. Как же в сорок втором они жили, сжигая, кидая в печь книги, фотографии, письма?!
Стоп, я не о том сейчас. Но главное слово уже произнесено - печь. У Замятина печь - бог, "коротконогий, ржаворыжий". Он пожирает надежды, душу, самого человека вместе в дровами, с "бессмертными, горькими, нежными, желтыми, белыми, голубыми словами"... Герой украл, и теперь можно жечь все, конец уже неотвратим, мы понимаем, что стоит за этим: "Все сжег - я все сжег - все..." Я не хочу говорить о том, что происходило в душе Мартина Мартиныча. Трагедия интеллигенции в России XX века - слишком глубокая и непостижимая тема. Никто не сумеет сказать об этом "в двух словах", да и зачем? Иное дело - атмосфера рассказа.
Почему-то, когда я читала "Пещеру", у меня перед глазами вставали картины блокадного Ленинграда. Холод, "пять любовно, добела вымытых картошек", чугунная печка, болезнь, отчаянье, жестокость окружающих - все слишком похоже на зарисовку из сорок второго, слишком близко одно к другому, и как-то стерта граница. Лишь "1920" в конце рассказа возвращает нас в послереволюционный Петербург... Может быть, такое родство почувствовала одна я, а может, такой размытостью временных рамок автор попытался дать вечную жизнь своим героям. Ведь пока жива в России интеллигенция (жива ли? нет, жива!), пока есть понятие о совести, пока бьются верные, добрые сердца, будут жить герои "Пещеры". Жил, мучился и в сорок втором такой Мартин Мартиныч, решая свое "красть" или не "не красть". И была такая Маша, просила яд "так же просто, как просила чаю"... И сейчас, наверное, тоже есть...
Замятин (вспоминаю роман "Мы") всегда хотел заглянуть в будущее... В своей "Пещере" он оставляет финал открытым, хотя мы может все представить... Они проиграли, но испытываешь уважение к этим сильным натурам, ведь благороднейшим поступком любящего человека было - откликнуться на Машину просьбу, подумать не о себе, позволить ей (раз выбор - одному из двоих)... умереть, не мучаясь больше. А самому - уйти. Уйти туда, где "века назад был Петербург", где бродит "мамонтейший мамонт" - символ первобытного, сдавливающего, жестокого мира.
Емельянова С. 11 класс, 628 женская гимназия, С.-Петербург
Страница: 1 [ 2 ]
