Воробьев "Это мы, Господи!" - сочинение "Рецензия на повесть"
Страница: 1 [ 2 ] 3литься с другими. Он не терял присутствия духа, хотя это было почти невозможно. Сергей побывал во многих лагерях смерти, видел, как ни за что, просто ради забавы, фашисты расстреливали беззащитных людей, как морили их голодом, видел, во что превращается большинство узников, уставших бороться. Но Сергей видел и других людей, до последних минут борющихся за жизнь и, подобно ему, стремящихся к побегу. Редко кому удавалось сбежать, но Сергею это оказалось по силам.
Первая попытка оказалась неудачной: его и Ванюшку — мальчика лет семнадцати, который согласился бежать с Сергеем, — поймали, и “прыгали кованые сапоги по двум распростертым телам...”. Но беглецы выжили, и снова был побег... “Наконец свобода! Можно глубоко вдохнуть истощенной грудью! Но ни на минуту нельзя забывать, что мы — все еще пленные, и за такими, как мы, в лесах охотятся полицейские...”
Беглецы скрывались, пробираясь к родной земле. Но все же Сергей остался один, когда схватили Ванюшку. Герой чуть было не погиб в болоте, попал в лапы к эсэсовцам... и снова бежал! “Гады! Русского офицера так не возьмешь!” Но вот беда: отказала правая нога — идти невозможно! И снова плен, и снова допросы, пытки, издевательства...
Господи, что же делают с человеком такие испытания, какие вынес и пережил Сергей Костров. Молодой парень за несколько месяцев превратился в старика.
“Нет на свете хуже тех минут, когда человек поймет, что все, что предстояло сделать, — сделано, пережито, окончено!..” Такие чувства испытывал и Сергей. Он почти отчаялся. Почти... Там, в глубине души, осталось то, что можно вырвать, “но только цепкими когтями смерти”. Сергей сберег это “то”. Несмотря на все, что еще ждало его, “он жив, а значит, будет бороться, не за право просто существовать, а за право на жизнь, свободную жизнь...”. “Бежать, бежать, бежать! — почти надоедливо чеканилось в уме слово”.
“Это мы, Господи!” — страшная книга. Но все написанное — правда, жестокая правда о войне, о плене, о фашистах... Но не нужно думать, что все произведения — сплошные картины войны. Есть и лирические отступления, если, конечно, эти строки можно так назвать. Лирические отступления словно вкраплены в текст, они скрашивают происходящее, но природа словно чувствует, что идет война: “Бархатистыми кошачьими лапами подкрадывалась осень. Выдавала она себя лишь тихими шорохами засыхающих кленовых листьев да потрескавшихся стручков акаций. Исстрадавшейся вдовой-солдаткой плачет кровавыми гроздьями слез опершаяся на плетень рябина”. Природа словно живая, метафоры, неоднократно использованные автором, делают ее непосредственной свидетельницей войны. Природа плачет над погибшими, страдает вместе с ранеными. Но природа является и врагом военнопленных. Природа-убийца и природа-страдалица. Все моменты природы удивительно соответствуют действию, являясь одновременно и “теневым” фоном, и действующим лицом. Это — авторская особенность, но, по-моему, вся повесть особенная. Пусть это не первое и не второе произведениео войне, но это не просто повесть, это строки, написанные кровью, это то, что выстрадано самим автором, это своего рода крик души — это мы, Господи, мы, люди, прошедшие через ад войны.
Страница: 1 [ 2 ] 3
