"Лирика Иосифа Бродского"
Страница: [ 1 ] 2
Может быть, я уже не заплачу,
Но не видеть бы мне на земле
Золотое клеймо неудачи
На еще безмятежном челе.
А. Ахматова
Представление об удаче поэта у Анны Ахматовой было неординарным. Когда она узнала о суде над Бродским, об оскорбительном обвинении в тунеядстве и приговоре — 5 лет тюрьмы, она воскликнула: "Какую биографию делают юноше!" В искаженном мире советского Зазеркалья благополучие вызывало подозрение у несведущих, презрение у знающих. Уйдя в 15 лет из школы, Бродский пришел на завод, был фрезеровщиком. К заводу примыкали Кресты — знаменитая питерская тюрьма, в которой позже сидел "подследственный Бродский". Тюрьма, высылка, "отеческие наказания в воспитательных целях"... Что мог ответить Бродский государству? "Почему ты не работаешь честно?" — "Я работаю. Я пишу стихи".
Бродский не автобиографичен в сочинениях. Факты, события нарастают на ту основу, в которой непостижимым образом цельно и независимо живет его индивидуальность, его душа. Он "отстраняется" от системы, которая ломала большинство. Он не борется, он уходит, "не снисходя" до унизительной толкотни. Уходя от государства, он погружается в культуру. Язык — его хлеб, воздух, вода. Русский язык — и Питер:
Я хотел бы жить, Фортунатус, в городе, где река
высовывалась из-под моста, как из рукава — рука
и что она впадала в залив, растопырив пальцы,
как Шопен, никому не показавший кулака...
Бродский — второй русский поэт, увидевший в Петербурге не реку, а реки, дельту. Первым была Ахматова.
Бродский удивительно вольно обращается с поэтическими размерами, очень любит разрывать предложения, иронически и неожиданно делая ударение на словах, как будто не несущих основной смысловой нагрузки:
Полдень в комнате. Тот покой,
Когда наяву, как во
сне, пошевелив рукой,
не изменить ничего.
Но он насквозь ритмичен, ритм его сух и четок, как метроном. Бродский бесцеремонен с пространством, но все его стихи — организация и наполнение смыслом времени, это ужас и наслаждение, и азарт войны, и мудрое смирение перед тем, чем нельзя овладеть и чему невозможно сдаться:
"Мне все равно — где, имеет смысл — когда". ,
Было время, пока "где" имело остроту новизны или остроту ностальгии:
Ни страны, ни погоста
Не хочу выбирать,
На Васильевский остров
Я приду умирать.
Но последовательность пространства, его плоскость, тщетно стремящаяся к вертикали, побеждается объёмностью времени.
Бродский — поэт не столько эмоций, сколько мыслей. От его стихов ощущение неспящей, неостанавливающейся мысли. Он действительно живет не где, а когда. И хотя в его стихах Древний Рим возникает не реже, чем советский Ленинград или Америка, "когда" Бродского всегда современно, сиюминутно. Он уходит в прошлое, чтобы еще раз найти настоящее. Так, в "Письмах римскому другу", имеющих подзаголовок "Из Марциала", шумит Черное море, связывающее ссыльного Овидия Назона и изгнанника Бродского где-то в вечности, с которой обручены все поэты, как венецианские дожи — с Адриатикой:
Нынче ветрено, и волны с перехлестом.
Страница: [ 1 ] 2
