Солженицын "Архипелаг ГУЛАГ" - сочинение "Способ изображения истории в "Архипелаге гулаг" Солженицына"
Страница: 1 [ 2 ]ия. Можно сказать, что личная память Солженицына расширяется за счет показаний свидетелей, а они, в свою очередь, дополняются документами описываемых времен (политическими манифестами, партийными докладами, судебными отчетами и др.).
И все же автор “Архипелага” постоянно напоминает о невозможности “объективной истории”. В начале четвертой главы первого тома (“Голубые канты”) он объясняет читателю свою точку зрения: “Мы слишком страдаем, углублены в свою боль слишком, чтобы взглядом просвечивающим и пророческим посмотреть на бледных ночных катов, терзающих нас. Внутреннее переполнение горя затопляет нам глаза — а то какие бы мы были историки для наших мучителей!” В десятой главе (“Закон созрел”), где рассказывается о процессах периода чисток, Солженицын вновь говорит об искаженном восприятии событий жертвами. Он пишет, что на партийных лидеров — например, на Бухарина — смотрели, как на “сверхлюдей”, как на выдающихся личностей. Солженицын отвергает это, подчеркивая, что эти люди были простыми смертными, а действительно выдающиеся личности среди них встречались редко.
Множество голосов свидетелей в книге противопоставлены Солженицыным единогласию идеологии. Она представлена в книге прямыми цитатами из политических манифестов, документов, судебных отчетов, речей партийных деятелей, газетных статей. Эту “объективную” историю мы встречаем на протяжении всего повествования. Солженицын гневно осуждает идеологию: “...это она дает искомое оправдание злодейству и нужную долгую твердость злодею”. По Солженицыну, идеология — это “та общественная теория, которая помогает ему (злодею) перед собой и перед другими обелять свои поступки, и услышать не укоры, не проклятья, а хвалы и почет”.
Можно сделать вывод, что исторический взгляд Солженицына не только субъективный, но и пристрастный. Он резко выступает против духовного и физического подавления человека системой, которую и обслуживает идеология. Своей ярко выраженной оценочностью “Архипелаг ГУЛАГ” отличается от традиционных исторических повествований. Потому что художественная правда неотделима для Солженицына от правды нравственной, правды о человеческой душе, о борьбе между добром и злом, между истиной и ложью. Выбранный автором для “Архипелага ГУЛАГ” способ описания истории, несмотря на сильные элементы субъективности и оценочности (а может, и благодаря им?), создает у нас значительно большее ощущение истории, чем любой самый достоверный исторический источник.
“Скажут нам: что ж может литература против безжалостного натиска открытого насилия? А не забудем, что насилие не живет одно и не способно жить одно: оно непременно сплетено с ложью, — писал Солженицын. — А нужно сделать простой шаг: не участвовать во лжи. Пусть это приходит в мир и даже царит в мире, — но не через меня”. Про самого Солженицына можно сказать, что он сделал этот “простой шаг”. Он не только не участвовал во лжи, но и всем своим творчеством постарался разоблачить ее.
Страница: 1 [ 2 ]
