Булгаков "Собачье сердце" - сочинение "Художественное своеобразие повести Булгакова "Собачье сердце""
Страница: 1 2 3 [ 4 ] 5 6 7ха... Двум богам нельзя служить! Невозможно в одно и то же время подметать трамвайные пути и устраивать судьбы каких-то испанских оборванцев!”
Новая система уничтожает в человеке личностное, индивидуальное начало. Принцип равенства сводится к лозунгу: “Все поделить”. Между членами домкома не ощущается даже внешнего различия—все выглядят одинаково до такой степени, что Преображенский вынужден одному из них задать вопрос: “Вы мужчина или женщина?”, на что ему отвечают: “Какая разница, товарищ?”.
Председатель домового комитета Швондер ведет борьбу за революционный порядок и справедливость. Жильцы дома должны Пользоваться одинаковыми благами. Каким бы ни был гениальным ученым профессор Преображенский, нечего ему занимать семь комнат. Обедать он может в спальне, делать операции — в смотровой, где режет кроликов. Швондер хотел бы уравнять его с Шариковым, человеком вполне пролетарского вида.
Новый строй стремится из старого “человеческого материала” создать нового, человека. Пародией на нового человека является образ Шарикова. Важное место а повести занимает мотив телесного преображения: хорошая собака Шарик превращается в плохого человека Шарикова. Показать переход живого существа из одного состояния в другое помогает, прием вербальной трансформации.
В повествовательной структуре повести “Собачье сердце” образ рассказчика непостоянен. Повествование, ведется то от имени Шарика-собаки (до операции), то доктора Борменталя (записи в дневнике, наблюдения за изменением состояния Шарика после операции), то профессора Преображенского, то Швондера, то Шарикова-человека. Автор старается занять позицию “беспристрастного” комментатора событий, его голос иногда сливается с голосом Преображенского, Борменталя и даже с голосом Шарика-собаки, поскольку в начале повести дается не столько повествование собаки, сколько как бы под видом собаки.
Рассмотрим, как раскрываются образы Шарика и Шарикова. До Булгакова животные в качестве рассказчиков фигурировали во многих произведениях мировой литературы — от Аристофана и Апулея до Гофмана и Кафки. Этот прием отстранения использовали Ф. Достоевский, Л. Толстой,
Н. Лесков, А. Куприн и другие русские писатели. Однако Булгаков, пожалуй, впервые как бы стирает грань между жизнью собаки и жизнью человека в советской России 20-х годов. Это “уравнивание” ощущается с первых страниц повести: “Что они там вытворяют в нормальном питании, — размышляет Шарик, — ведь уму собачьему непостижимо! Они же, мерзавцы, из вонючей солонины щи варят, а те, бедняги, ничего и не знают. Бегут, жрут, лакают. Иная машинисточка получает по девятому разряду четыре с половиной червонца... Ей и на кинематограф не хватает... Дрожит, морщится, а лопает... Жаль мне ее, жаль Но самого себя мне еще больше жаль (6). Как видим, голос Шарикова-собаки вполне “разумен”, нормален. Его высказывания “по-человечески” рациональны, в них есть определенная логика:. “Показался гражданин. Именно гражданин, а не товарищ, и даже — вернее всего — господин. - Ближе —яснее — господин.
Страница: 1 2 3 [ 4 ] 5 6 7
