"Размышления о судьбе народа в поэзии А. Твардовского"
Страница: 1 [ 2 ]
во было признано доблестью, а доносительство на родных и друзей стало гражданским долгом и чуть ли не подвигом. Страшный символ эпохи — Павлик Морозов — образец для целой страны:
Предай в пути родного брата
И друга лучшего тайком...
Все оправдано во имя великой цели, все делается именем Сталина:
И лжесвидетельствуй во имя,
И зверствуй именем вождя.
Трагедия в том, что сталинское время, система ценностей были таковы, что снимали ответственность с каждого конкретного человека. Не нужно было мучится, делая выбор, не нужно думать о совести. Совестью народа назначил себя диктатор, и это очень удобно для всякой мерзости и нечисти, которая всегда может сказать: мы ни в чем не виноваты, мы поступали так, как считалось правильным, выполняли приказ и творили зло во имя великой идеи.
Заложниками без вины виноватых становились дети. В любой момент их могла постигнуть страшная участь: стать «детьми врага народа» и всю жизнь прожить с позорным клеймом. Лицемерие Сталина безгранично: он сказал, что сын за отца не отвечает, и тут же заставил тысячи и тысячи невинных детей ответить только за то, что они были детьми людей, попавших в сталинскую мясорубку:
Быть под рукой всегда — на случай
Нехватки классовых врагов.
Готовым к пытке быть публичной
И к горшей участи подчас,
Когда дружок твой закадычный
При этом не поднимет глаз...
Твардовский с горечью говорит, что у людей отнято право думать, сопереживать. Им осталось оно:
Рукоплещи всем приговорам,
Каких постигнуть не дано.
Оклевещи народ, с которым
В изгнанье брошен заодно.
Но нет попытки оправдать себя и народ, есть боль за ту нелегкую и трагическую судьбу, которая выпала на его долю. Твардовский не снимает с себя ответственности за ужасы времени. Он строго судит всех, но начиная с себя:
Давно отцами стали дети,
Но за всеобщего отца
Мы оказались не в ответе,
И длится суд десятилетий,
И не видать еще конца.
Страница: 1 [ 2 ]
