Твардовский "Я убит подо Ржевом" - сочинение "Образ Матери-Родины в стихотворении «Я убит подо Ржевом»"
Страница: [ 1 ] 2 3Вот что рассказал об этом сам Твардовский: «Стихотворение «Я убит подо Ржевом» написано после войны, в конце 1945 и самом начале 1946 года. В основе его была уже неблизкая память поездкам под Ржев осенью 1942 года… Впечатления этой поездки были за всю войну из» самых удручающих и горьких до физической боли в сердце.
Под Ржев Твардовский поехал вместе с корреспондентом «Известий» К. Тараданкиным. Но тогда, потрясенный всем увиденным там, Твардовский ничего написать не смог. Не смог не только потому, что излагать все это на бумаге тогда представлялось кощунством, но и потому, что именно тогда все его помыслы были обращены к Теркину.
И все же поездка эта не могла не отразиться в поэме, в тех ее главах, что были написаны по живому | впечатлению виденного там. Вероятно, впечатления этой поездки вобрала в себя глава «Поединок», точнее, ее первый вариант, появившийся в печати 13 и 14 октября 1942 года. И безусловно, все, что было создано после этой поездки, уже не могло быть написано без учета опыта и впечатлений, запавших в душу поэта , там.
Настоятельная потребность поведать о впечатлениях «самых удручающих и горьких» явилась уже после Победы. Все, что написано Твардовским на фронте, написано с думой о солдате, неутомимом труженике и творце победы. Но вот закончилась война, и Россия недосчиталась 20 миллионов сынов и дочерей своих. А сколько среди них безымянных, неизвестных и солдат!
Перед читателем предстало в новом качестве открытое Твардовским, еще в пору работы над «Муравией», то свойство искусства, по словам Л. Таганова, которое якобы было названо поэтом «условностью хотя бы фантастического сюжета, преувеличением и смещением деталей живого мира».
Условность хотя бы фантастического сюжета, преувеличение и смещение деталей живого мира в художественном произведении перестали мне казаться пережиточными моментами искусства, противоречащими реализму изображения» (1, 25). И потому, когда мы читаем о том, как «корни слепые ищут корма во тьме», а «крик пету-шинный на заре по росе» раздается там, где «машины воздух рвут на шоссе», перед нами возникает вереница образов мировой литературы. Ну, хотя бы «Гамлет», где «петух, трубач зари, своей высокой и звонкой глоткой будит ото сна дневного бога».
«Корни слепые» и «крик петушинный», по наблюдению С. Наровчатова, — образы гоголевской силы». Но только ли Гоголя мы вспоминаем? А Шекспир? А Пушкин? А русские былины, сказки, предания? И нельзя не согласиться с Наровчатовым, что от строк «Где травинку к травинке речка травы прядет» вспоминается «седая сказочность», «преданья старины глубокой». Время — текущая вода — одна из самых древних в истории художественных образов метафор. Она восходит к образу стихии как колыбели, исходе всякого бытия: жизни, смерти, рождения, увядания. В современном искусстве к образу текущей воды прибегают нередко для решения этих вечных вопросов.
Для поэзии Твардовского необычайно характерно исстари бытовавшее в народе представление общности матери и Родины.
Страница: [ 1 ] 2 3
