"Дискурс прозы Валентина Распутина: попытка бегства от "реальности""
Страница: 1 [ 2 ] 3 4 5 6
универсальности, застывшая в вакууме экстраполяции. Внутреннее пространство было вытесненео внешним.
"Вторая волна" - естественная реакция на косность, мертвенность сложившейся схемы. Взгляд авторов переместился из внешнего во внутреннее пространство. Важным стал человек как индивидуальность (а не как тип). И, естественно, классическая модель повествования была вытеснена моделями с подчеркнутым личностным, авторским, началом.
Обратим внимание, как построено повествование в "Рудольфио". Распутин ведет рассказ от третьего лица, однако его знания не простираются за сферу информации, которой располагает Рудольф. Таким образом, автор как бы пересказывает читателю то, что узнал от Рудольфа. Эта нарративная модель позволяет автору сохранять дистанцию между собой и персонажем (некоторые главки к тому же открываются авторскими метафорами) и вовлекать читателя в сюжетный ход не непосредственно, а опосредованно - через призму авторского видения. Возникает эффект вовлекающей дистанции - читателя заинтересовывает Ио, поскольку он знает о ней не более Рудольфа, читатель вовлечен в действие индивидуализированных персонажей, но остается в рамках художественного текста. Таким образом Распутин провоцирует в читателе необходимость во внутренней проекции в пространство персонажей.
Такая повествовательная модель вполне соответствовала тенденции внутреннего ракурса "второй волны". Если в 40-50-е гг сложилась система наррации, декларируемая как и м и т а ц и я реальности, а по сути являющаяся базовой моделью условности для тиражирования советских неоренессансных мифологем, то в конце 50-х стали возникать нарративные модели, а н а л и з и р у ю щ и е реальность и обнаруживающие собственную дистанцированность по отношению к реальности. Резко обозначилась тенденция к демифологизации, к созданию нарративных моделей с сюжетом, альтернативным фабуле (часто мифического содержания), к многослойным текстовым конструкциям.
В этом свете весьма показательно, что в структурной схеме "Рудольфио" выявляется древнегреческий миф о любви Ио и Зевса. Напомним, что Зевс, будучи женатым на Гере, страстно влюбился в царскую дочь полубожественного происхождения Ио. Опасаясь, что гнев Геры, прознавшей об этой связи, погубит Ио, Зевс превратил свою возлюбленную в белоснежную корову. Однако Гера потребовала телку себе в дар и приставила к ней неусыпного тысячеглазого стража Аргоса. Зевс подослал к Аргосу Гермеса, который хитростью заставил стража закрыть глаза и отрубил ему голову. Ио была освобождена, однако Гера наслала на нее овода, постоянно мучившего Ио, превращенную в корову. В таких муках Ио странствовала по свету и добрела до Нила, где приняла свой прежний вид и родила сына Эпафа (в переводе с греческого "прикосновение Зевса").
На структуру мифа об Ио в "Рудольфио" указывают несколько элементов: Распутин называет свою героиню Ио (при ее появлении возникает семиотический элемент, отсылающий к античной героине, - сыплется снег, такой, как будто в небе трясут "снежных птиц" (белоснежный цвет телки)), он дает в жены Рудольфу Клаву, которая так же, как и Гера, согласно "Теогонии" Гесиода, является ревнивой хранительницей брачных уз, он наделяет Рудольфа некоторыми чертами Зевса Олимпийского: приверженность городской жизни, защита обиженных, покровительство молящим (согласно "Илиаде" Гомера).
Страница: 1 [ 2 ] 3 4 5 6
