"Лирика Осипа Мандельштама"
Страница: 1 [ 2 ]
и нагнетания вульгаризмов, как у Маяковского, ни обилия неологизмов, как у Цветаевой, ни наплыва бытовых оборотов и словечек, как у Пастернака.
Есть целомудренные чары —
Высокий лад, глубокий мир,
Далеко от эфирных лир
Мной установленные лары.
У тщательно обмытых ниш
В часы внимательных закатов
Я слушаю моих пенатов
Всегда восторженную тишь.
Начало первой мировой войны — рубеж времен:
Век мой, зверь мой, кто сумеет
Заглянуть в твои зрачки
И своею кровью склеит
Двух столетий позвонки?
Для Мандельштама — это время окончательного прощания с Россией Александра (Александра III и Александра Пушкина), Россией европейской, классической.
В серых глазах мировая ширь:
Великорусский державный лик.
Только святые умеют так
В благоуханном гробу лежать:
Выпростав руки, блаженства в знак,
Славу и покой вкушать.
Разве Россия не белый рай
И не веселые наши сны?
Радуйся, ратник, не умирай:
Внуки и правнуки спасены!
Самым значительным из откликов Мандельштама на революцию 1917 года стало стихотворение \"Сумерки свободы\". Его очень трудно подвести под стандартные рамки \"принятия\" или \"непринятия\", но в нем отчетливо звучит тема отчаяния и призыв \"мужаться\" — ведь происходящее в России \"огромно\" и оно требует степени мужества, которая была бы пропорциональна этой огромности. \"Идеал совершенной мужественности подготовлен стилем и практическими требованиями нашей эпохи. Все стало тяжелее и громаднее, потому и человек должен стать тверже...\", — писал Мандельштам в 1922 году в брошюре \"О природе слова\". Начало 20-х годов явилось для поэта периодом подъема его мысли и творческого вдохновения, но эмоциональный фон подъема, который звучит в стихотворениях той поры, соединяется с чувством обреченности и физической болью тягот.
Нельзя дышать, и твердь кишит червями,
И ни одна звезда не говорит...
В стихах 20-х и 30-х годов Мандельштам активизирует диалог с собственным временем, в них особое значение приобретает социальное начало, открытость авторского голоса. Сверхличной темой становится то, что происходит со страной, с народом. У Мандельштама нет каких-то особенно филантропических тем; но ведь и Пушкин не был сентиментальным моралистом, когда подвел итоги своих поэтических заслуг в строке: \"И милость к падшим призывал\".
Согласно пушкинской вере, унаследованной Мандельштамом, поэзия не может дышать воздухом казней. Заступаясь за приговоренных к смерти, поэт не знал, что вскоре заступничество понадобится ему самому. Свои собственные злоключения, свою судьбу поэт принял с внутренним согласием на жертву:
А мог бы жизнь просвистать скворцом,
Заесть ореховым пирогом,
Да, видно, нельзя никак...
Страница: 1 [ 2 ]
