"«.. .Я тоже современник». Восприятие послереволюционной эпохи в стихах О.Э. Мандельштама"
Страница: 1 [ 2 ]
то ее правильнее связать с низкокачественной одеждой Москвошвеи, а не с гигантами металлургии и энергетики. Последние не дают никакого видимого облегчения в повседневной жизни людей, тогда как их насущные нужды удовлетворяются даже хуже, чем до революции.
Мандельштам ощущал свой разлад с эпохой, но не собирался сдаваться на милость «веку-волкодаву»:
Мне на плечи кидается век-волкодав,
Но не волк я по крови своей,
Запихай меня лучше,как шапку,в рукав
Жаркой шубы сибирских степей.
Так писал поэт за три года до ссылки, словно предчувствуя свою судьбу. Он чувствовал себя современником великих и тра¬гических событий, но не хотел ни в коей мере разделять ответст¬венность за подавление свободы и пролитую кровь с власть иму¬щими. Хотя порой испытывал большой соблазн пойти по пути, по которому уже пошли многие собратья по литературе. В 1930 г.. он писал об альтернативном, благополучном варианте своей судьбы: «А мог бы жизнь просвистать скворцом, заесть ореховым пиро¬гом... Да, видно, нельзя никак». Друг Мандельштама Б.С. Кузин вспоминал: «Особенно, по-видимому, для него был силен со¬блазн уверовать в нашу официальную идеологию, принять все ужа¬сы, каким она служила ширмой, и встать в ряды активных борцов за великие идеи и за прекрасное социалистическое будущее. Впрочем, фанатической убежденности в своей правоте при этих заскоках у него не было. Всякий, кто близко и дружески с ним со¬прикасался, знает, до чего он был бескомпромиссен во всем, что относилось к искусству или морали... Но когда он начинал свое очередное правоверное чириканье, я на это бурно негодовал, но он не входил в полемический пыл, не отстаивал с жаром свои по¬зиции, а только упрашивал согласиться с ним: «Ну, Борис Сергее¬вич, ну ведь правда же, это хорошо». А через день-два: «Неужели я это говорил? Чушь! Бред собачий!» Тут дело было не в простом желании приспособиться, чтобы обеспечить себе достойные ус¬ловия жизни. Мандельштам испытывал потребность ощутить себя частью некоего большого целого, участником преобразова¬ния жизни. Однако, к счастью для поэзии, приверженность Осипа Эмильевича нормам нравственности в литературе и жизни не по¬зволила ему пойти в своем творчестве на губительный компро¬мисс. Мандельштам одним из первых заклеймил как палача «крем¬левского горца» Сталина, за что поплатился ссылкой и в конеч¬ном счете гибелью.
Мандельштам верил: «Не разнять меня с жизнью, — ей снит¬ся убивать и сейчас же ласкать...» Он чувствовал, что эпоха убьет его, как и тысячи и тысячи других, отказавшихся жить в соответ¬ствии с моралью «века-волкодава», и что суждено ему лишь по¬смертное признание. А характер эпохи он в своей поэзии определил точнее и глубже подавляющего большинства современников.
Страница: 1 [ 2 ]
