"Творчество Владимира Семеновича Маканина"
Страница: 1 [ 2 ]
стынной! – стороне. Выздоравливающий герой-рассказчик в нелегендарном настоящем спешит-ковыляет на своих костылях из больничного здания в дом напротив, где в непонятной тревоге прильнула к окну девочка. И тот и другой бескорыстны в своем стремлении, если только не считать корыстью Пекалова неизбывное желание не быть забытым, т.е., другими словами, страх “утратить будущее”. Постепенно в повести складывается (в явной связи с философией отставания) философия одержимости: “…в длительности упорства есть, оказывается, свое таинство и свои возможности. И если в другой и в третий раз он берется за дело вновь, от человеческого его упорства уже веет чем-то иным. И вот его уж называют одержимым или безумным, пока еще ценя другие слова. И если, оборванный, голодный, он доведет свое дело до конца и погибнет трагически, как не начать примеривать для него слово “подвижник”, хотя бы и осторожно”. Сам факт долгой жизни легенды о чудаке Пекалове подтверждает “природу человечьей тайны, что приоткрывается лишь в те минуты, когда человек не бережет себя”.
Интерес Маканина к легенде, притче характерен для 1970 – 1980 годов: в схожей стилистике работали тогда и Ч.Айтматов, и А. Ким, и другие писатели. Вполне объяснима и топонимическая определенность легенд: автор родился и вырос на Урале. Необычным, индивидуально маканинским приемом является вариативность: текст предлагает читателю не только сюжетную параллель (что само по себе вполне привычно), но и версии развития одного сюжета. Причем это не “ложный” и “истинный” варианты, а равноправные, равновозможные.
Эксперименты Маканина в области сюжетосложения воспринимаются критикой неоднозначно. Однако порой ему сопутствует безусловная удача. Так произошло с соединением современного и легендарного в “Утрате”. Герой-рассказчик, пытаясь спасти незнакомую девочку от неведомой опасности, плутает в поисках ее квартиры по странному дому: сначала в воображении, а потом и в реальности. Коридор уводит его куда-то в сторону и вниз, и вот уже: “Я глянул вверх – потолок был обшит досками: земля. Я остановился. И увидел, что вновь спуск. И тут же услышал над головой тот самый шум: шумела река…” Герой реальный вплотную приблизился к герою легендарному – к Пекалову с его подкопом. Сжатое, спрессованное в подземелье время готово открыть свои тайны человеку, потому что он одержим и бескорыстен. Думается, такое прочтение сюжета более справедливо, нежели банальное объяснение: бред больного.
Несмотря на очевидность сюжетных усилий, нельзя не видеть, что ведущей эстетической категорией при анализе маканинских произведений становится мотив. Единую сюжетную интригу заменяет единая мотивная напряженность. Сюжет о подкопе, сюжет о попытке спасения и третий сюжет – о посещении безымянным героем вымершей деревни – не находятся в русле причинно-следственной, линейной зависимости, а накладываются друг на друга, образуя объемное, “трехмерное” целое. И главное условие и средство такого объединения – постоянное присутствие мотива утраты.
Страница: 1 [ 2 ]
