"Роль деталей в стихах о любви Ахматовой"
Страница: 1 [ 2 ]
и первых впечатлений, послуживших основой сборника "Вечер", то, что в нем
запечатлелось, было выражено и зримо, и точно, и лаконично. Уже современники Ахматовой заметили, какую
необычно большую роль играла в стихах юной поэтессы строгая, обдуманно локализованная житейская деталь. Она
была у нее не только точной. Не довольствуясь одним определением какой-либо стороны предмета, ситуации или
душевного движения, она подчас осуществляла весь замысел стиха, так что, подобно замку, держала на себе всю
постройку произведения.
Не любишь, не хочешь смотреть?
О, как ты красив, проклятый!
И я не могу взлететь,
А с детства была крылатой.
Мне очи застит туман,
Сливаются вещи и лица,
И только красный тюльпан,
Тюльпан у тебя в петлице.
Не правда ли, стоит этот тюльпан, как из петлицы, вынуть из стихотворения, и оно немедленно померкнет!..
Почему? Не потому ли, что весь этот молчаливый взрыв страсти, отчаяния, ревности и поистине смертной обиды
— одним словом, все, что составляет в эту минуту для этой женщины смысл ее жизни, все сосредоточилось, как в
красном гаршинском цветке зла, именно в тюльпане. Ослепительный и надменный, маячащий на самом уровне ее
глаз, он один высокомерно торжествует в пустынном и застланном пеленою слез, безнадежно обесцветившемся
мире. Ситуация стихотворения такова, что не только героине, но и нам, читателям, кажется, что тюльпан не "деталь"
и уж, конечно, не "штрих", а что он — живое существо, истинный, полноправный и даже агрессивный герой
произведения, внушающий нам некий невольный страх, перемешанный с полутайным восторгом и раздражением.
У иного поэта цветок в петлице так и остался бы более или менее живописной подробностью внешнего облика
персонажа, но Ахматова не только вобрала в себя изощренную культуру многосмысленных значений, развитую ее
предшественниками — символистами, в частности их умение придавать жизненным реалиям безгранично
расширяющийся смысл, но и, судя по всему, не осталась чуждой и великолепной школе русской психологической
прозы, в особенности романа (Гоголь, Достоевский, Толстой).
Ее так называемые вещные детали, скупо поданные, но отчетливые бытовые интерьеры, смело введенные
прозаизмы, а главное, та внутренняя связь, какая всегда просвечивает у нее между внешней средой и потаенно
бурной жизнью сердца, — все живо напоминает русскую классику. Классику не только романную, но и
новеллистическую, не только прозаическую, но и стихотворную (Пушкин, Лермонтов, Тютчев, позднее — Некрасов).
Страница: 1 [ 2 ]
