"Знакомый незнакомец: Ханс-Кристиан Андерсен"
Страница: 1 2 3 4 5 [ 6 ] 7 8
беседовал с ним и брал на прогулки вместе со своими сыновьями. Андерсен очень дорожил симпатией к нему Карстенса, в которой так нуждался. И в зрелые годы Андерсен не забывал своего доброго друга. Став знаменитым, он продолжал писать ему письма, посылал свои книги и навещал, когда бывал в Оденсе - городе, где прошло детство писателя. Из отдельных отрывков его сочинений видно, что Андерсен разбирался в еврейских обычаях, знал законы иудейской религии. И хотя в его автобиографии есть и портрет несимпатичного еврея, неопрятного на вид случайного попутчика, который без умолку болтает и сыплет анекдотами, или описание ужаснувшей его атмосферы в одной из римских синагог - вместо тихого религиозного экстаза он увидел там жестикулирующих и громко переговаривающихся друг с другом людей, \"как на бирже\", замечает он, но в целом его симпатии всегда на стороне евреев. Тот же факт, что Андерсен не употребляет для сравнения таких слов, как \"улица\" или \"базар\", а именно \"биржа\", говорит, что и он не лишен был устоявшихся стереотипов в отношении евреев. Прибыв в Венецию, он направляется в район еврейского гетто, заходит вместе с другом в гости к еврейской семье, видит на столе ТАНАХ (еврейскую Библию), открывает книгу и, к удивлению хозяев дома, читает первые строки на иврите. Он уже знаменит на всю Европу, только его земляки все еще не могут простить ему его бедняцкого происхождения, его нищенского прошлого. Хуже всего ему именно в Дании. В 1866 году Андерсен побывал в Амстердаме. Он приходит на симфонический концерт и записывает потом в дневнике: \"Там была элегантная публика, но я с грустью отметил, что не вижу тут сыновей народа, давшего нам Мендельсона, Халеви и Мейербера, чьи блестящие музыкальные сочинения мы слушаем сегодня. Я не встретил в зале ни одного еврея. Когда же я высказал свое недоумение по этому поводу, то, к своему стыду - о, если бы мои уши обманули меня! - услыхал в ответ, что для евреев вход сюда воспрещен. У меня осталось тяжелое впечатление об унижении человека человеком, об ужасающей несправедливости, царящей в обществе, религии и искусстве\". Остроту и этой реакции можно понять, помня о сердечной близости и многолетней дружбе с еврейскими семьями: он видел проблему как бы изнутри. Сначала был Ф. Карстенс. Затем появились Эдвард и Ионас Коллин, они не только помогли юному драматургу получить образование в Копенгагене, добились для него королевской стипендии для учебы в Латинской школе, но и брали на себя многочисленные хлопоты и расходы по устройству его быта. Без совета и помощи строгого, но заботливого господина Эдварда Коллина Ханс-Кристиан многие годы не принимал ни одного решения, хотя и сетовал порою на чопорную атмосферу в доме Коллинов и прохладное отношение к его творчеству. Но он всегда знал, чем обязан этой семье. А потом в его жизнь вошли два новых семейства - Хендрикс и Мелхиор. Особенно любил он радушный дом Мелхиоров. Тут не приходилось ничего скрывать, тут с сочувствием относились к его прошлому, в котором были и горе, и холод, и голод.
Страница: 1 2 3 4 5 [ 6 ] 7 8
