"Философские мотивы лирики А.С. Пушкина"
Страница: [ 1 ] 2
В лирике Пушкина конца 1820х годов стремительно нарастают философские мотивы, раздумья о жизни и смерти, покаянные настроения, предчувствия новых бурь и тревог:
Снова тучи надо мною Собралися в тишине; Рок завистливый бедою Угрожает снова мне...
Так начинает Пушкин стихотворение «Предчувствие» (1828), в котором исчезает юношеская беззаботность и удивлявшая ранее способность поэта находить выход из мрачных настроений, из роковых вопросов в радостях жизни, в любви, в прелести и красоте бытия. Теперь эти радости омрачаются ожиданием разлуки, причем вечной разлуки, «неизбежного грозного часа». В свете предстоящего конца жизнь приобретает какойто иной, свободный от буйной чувственности, одухотворенный смысл:
Ангел кроткий, безмятежный, Тихо молви мне: прости... И твое воспоминанье Заменит душе моей Силу, гордость, упованье И отвагу юных дней.
В «Дорожных жалобах» (1829) сказывается утомленность неукорененной, кочевой, неприкаянной жизнью:
Долго ль мне гулять на свете То в коляске, то верхом, То в кибитке, то в карете, То в телеге, то пешком?
Свою судьбу, странническую, скитальческую, поэт воспринимает в общерусском контексте: здесь и русское бездорожье как в прямом, так и в широком, историческом смысле, и капризы непредсказуемого русского климата опятьтаки в двух его ипостасях — природной и общественной, здесь и незащищенность личности от всякого рода неожиданностей, здесь и всероссийская беззаботность, равнодушие ко всякого рода комфорту и уюту: Иль чума меня подцепит,
Иль мороз окостенит,
Иль мне в лоб шлагбаум влепит
Непроворный инвалид.
Особенно настойчиво в творчестве Пушкина этих лет возникает мучительный вопрос о смысле жизни:
От меня чего ты хочешь? Ты зовешь или пророчишь? Я понять тебя хочу, Смысла я в тебе ищу. («Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы»)
Здесь его поэзия достигает порога, за которым теряется разум и начинается область веры.
Брожу ли я вдоль улиц шумных, Вхожу ль во многолюдный храм, Сижу ль меж юношей безумных, Я предаюсь своим мечтам.
Я говорю: промчатся годы, И сколько здесь ни видно нас, Мы все сойдем под вечны своды — И чейнибудь уж близок час.
Юность «безумна» не в смысле «глупости», а в смысле самоудовлетворенности и самоупоенности радостями земного бытия, замкнутостью ее душевного горизонта прекрасными мгновениями настоящего. Теперь возраст Пушкина, от фазы зрелости, подходит к порогу мудрости с ее способностью бескорыстносозерцательного восприятия:
И пусть у гробового входа Младая будет жизнь играть, И равнодушная природа Красою вечною сиять.
Стихи прекрасны удивительной щедростью пушкинского сердца, способного приветствовать жизнь, уже ничего не требуя от нее для себя. Тут высшая форма созерцательнодуховной самоотдачи всей полноте земного бытия, которая для Пушкина прекрасна сама по себе, безотносительно к личным желаниям и притязаниям.
«Бесы» (1830) — это тоже «дорожные жалобы», но уже иного, духовного свойства: потерянность человека в этой жизни, на ее заметенных снегом дорогах, в вихрях метелей, в завывании ветров — в духовном бездорожье, вселяющем ужас:
Мчатся бесы рой за роем В беспредельной вышине, Визгом жалобным и воем Надрывая сердце мне.
Страница: [ 1 ] 2
