"“Иронический авангард” Вячеслава Пьецуха"
Страница: 1 2 [ 3 ] 4
ия человечества литературе отведено даже в некотором р\"оде генетическое значение, потому что литература — это духовный опыт человечества в сконцентрированном виде и, стало быть, она существеннейшая присадка к генетическому коду разумного существа, что помимо литературы человек не может сделаться человеком”. Но это высокое и прекрасное значение литературы низводится до нуля предыду щим диалогом Белоцветова с Митькой, который не читал “Преступления и наказания”.
Автор иронически соединяет литературу с конкретной “органически литературной” реальностью. В повести петербургский вариант преступления оказывается серьезнее московского. Московская философия идет не от бонапартизма, а от душевной бедности.
Художественные особенности повести складываются из иронической интонации, игры с классическими образами и мотивами, неожиданного ракурса восприятия человека и мира. Повесть разбита на главы по дням недели. “Пятница”, “Суббота”, “Воскресенье”. Это наводит на мысль, что с малыми изменениями и другие пятница, суббота, воскресенье такие же. Содержание жизни исчерпывается какими-то постоянными, едва ли не ритуальными занятиями. Исчезновение старушки Пумпянской несколько поколебало эту застойную атмосферу, но не разрушило ее. Все будет повторяться.
Повторяющуюся структуру имеет каждая глава. Вначале — авторское слово о роли литературы или соотношении се с жизнью. Затем — описание быта коммуналки, вслед за ни-1 — философские споры Чинарикова и Белоцветова, которые как бы смыкаются на каком-то уровне со словом автора. Следующая глава открывает следующий день, и построена так же. Спиральная конструкция все больше нагнетает какое-то безумие, когда еще живого человека уже вычеркнули из жизни.
Нет спасенья — от пошлости, от тошнотворности исторических повторов, от необъяснимости нашего “коммунального” житья.
Необыкновенная популярность Вячеслава Пьецуха объясняется, может быть, еще и тем, что ирония его не злая, не убийственная. Она все понимающая. Писатель всегда дает возможность читателю выбрать из многих предоставленных на обсуждение вариантов свою философскую концепцию бытия. А если не выбрать, то убедиться в том, что мир пестр и многозначен, и невозможно остановиться на одной жесткой схеме.
Яркий тому пример — рассказ “Анамнез и Эпикриз”. Заглавие рассказа содержит медицинские термины, ставшие кличками для больничных котят. Эта парочка обосновалась в больничной палате, где обретаются шесть человек: милиционер Афанасий Золкин, грузчик Сергей Чегодаев, мелкий профсоюзный работник Оттоманчик, слесарь-наладчик Ваня Сабуров, профессиональный вор Эдуард Маско, и автор — гнилой интеллигент, по общему заключению.
Не удивительно, что такая разношерстная компания рано или поздно порождает неразрешимый конфликт. В один прекрасный день в палате начинается драка. Описание побоища сопровождается комментарием автора-интеллигента: “Вообще я страдаю дурной повадкой воспарять мыслью, как нарочно, при самых не благоприятствующих обстоятельствах.
Страница: 1 2 [ 3 ] 4
