Грибоедов "Горе от ума" - сочинение "Москва А. С. Грибоедова и А. С. Пушкина"
Страница: 1 [ 2 ] 3ная всеядность ("хоть честный человек, хоть нет — для вас ровнехонько про всех готов обед") характерна для подобных людей. В образе Фамусова отразилась умственная косность и самодовольство старинного московского барства. И ничто не способно изменить таких, как он. — С тех пор дороги, тротуары-Дома и все на новый лад. — Дома новы, но предрассудки стары... (Из диалога Фамусова с Чацким) И это истина. Как истина и то, что все эти Фамусовы добродушны только до известной черты. Как только кто-то представляется им нежелательно опасным, они ощетиниваются и показывают острые клыки. Сумасшедший! — вот их приговор умному справедливому человеку. Изгонят и опять успокоятся. Московские баре любят играть в благодетелей. Человек с такой жизненной программой, как у Молчалина, не пропадет и всегда найдет покровителей: "Частенько там мы покровительство находим, где не метим". Целый ряд представителей московского общества: Скалозуб, Загорецкий, Репетилов, Хрюмины, Тугоуховские — живая галерея московского общества 20-х годов XIX века, с отличавшим его невежеством и полным отсутствием высших интересов, стремлений и запросов. Праздная жизнь Москвы вся заполнена балами, обедами, всевозможными разорительными затеями, вроде крепостного балета. Их отличает полное презрение к человеческому достоинству крепостного, которого не стеснялись менять на борзую собаку, кормить с собаками, могли отнимать и продавать его детей. В этом обществе пышно расцветают сплетни и пе-ресуды. Боятся не дурных поступков — они сплошь и рядом, а пересудов: "Грех — не беда...", "Как можно против всех!" — восклицают Тугоуховские. Взглянем еще раз на общество, собравшееся у Фамусова: пересуды о людях и нарядах, смешение французского языка нижегородским, дух пустого, рабского, слепого подражания... Грибоедову удалось уловить и запечатлеть в своей комедии тот "особый отпечаток", который лежит на "всем московском". В пользу верности этой картины говорит общность ее у Грибоедова с сатирическими зарисовками московской жизни в седьмой главе "Евгения Онегина". Не случайно Пушкин берет к этой главе эпиграф из "Горя от ума": Гоненъе на Москву! Что значит видеть свет! Где ж лучше? Где нас нет. Вместе с тем, начиная рассказ о Москве, Пушкин не может не посмотреть на нее с других позиций: патриота, истинного гражданина, может быть, защитника. Ведь недавно Москва доказала лучшие качества русских: Напрасно ждал Наполеон... Нет, не пошла Москва моя К нему с повинной головою. И те же дворяне, лучшие из них, движимые патрио- тическим порывом, стали во главе сопротивления Наполеону. Москва готовила пожар Нетерпеливому герою. И тем не менее и для Пушкина Москва — олицетворение закостенелого барства: Но в них не видно перемен; Все в них на старый образец. И дело не в старых чепцах и гриме, дело в более существенном: Все то же лжет Любовь Петровна, Иван Петрович так же глуп. Напрасно героиня романа "вслушаться желает в беседы, в общий разговор": Все в них так бледно, равнодушно, Они клевещут даже скучно.
Страница: 1 [ 2 ] 3
