"Первые книги Марка Твена"
Страница: 1 [ 2 ]
ствование. Этот Уилер сам из Калавераса, он все видел своими глазами и все запомнил. Мы верим ему как свидетелю. Сочинителю мы бы так не поверили.
А самое важное — Уилер повествует по-особому. Здесь чуть не каждое слово сразу выдает человека с фронтира, у которого особые понятия о правдоподобном и невероятном,— ни за что не разобрать, где кончается одно и начинается другое. Рассказчику, во всяком случае, никто не докажет, что происшествие, о котором идет речь,— хоть отчасти легенда, а не доподлинный факт. Ведь на фронтире чего не случается, каких только не встретишь чудаков и одержимых, фантазеров и упрямцев!
Со стороны покажется: еще одна небылица, которую придумали, чтобы веселее скоротать вечер в компании приятелей, собравшихся посудачить о том о сем. А для Уилера это совершенно реальный эпизод из повседневного быта затерявшегося среди прерии Калавераса.
Поэтому он и рассказывает очень серьезно, ни разу не улыбнувшись, ничем не выказав, что находит в своем повествовании что-то странное или веселое. Он вовсе не шутит. И Смайли, и незнакомца он считает отменными ловкачами, перед которыми остается лишь снять шляпу. Ему ужасно интересно, кто кому натянет нос, он в восторге от всякой лукавой проделки и, увлекшись ею, перестает относиться к знаменитому пари как к игре — Лягушачьи состязания для него событие серьезное, и от слушателей он тоже ожидает серьезности,, а не хохота.
А слушатели смеются до слез. И добился этого Твен. Его авторского присутствия в рассказе почти не заметно. Зато Уилер стоит перед нами как живой. Все описываемое мы видим его глазами, настраиваемся на его восприятие, перенимаем его взгляд на вещи. Мы невольно ему верим, хотя кому же не понятно, что он, мягко говоря, преувеличивает. Мы знаем, что Уилер
рассказывает, сильно увлекаясь, заостряя или, как говорится, хватав через край. Но сам-то он совсем не осознает, что истина переросла в необузданную фантазию. А Твен делает вид, что и для него самого любая выдумка — это неоспоримая правда: вот так в точности все и было. Он сохраняет ту же бесстрастность, ту же серьезность, которые для его рассказчика но поза, не прием, а естественное и искреннее отношение к событиям, пусть явно нереальным или до абсурда комичным.
Страница: 1 [ 2 ]
